Белле было очень уютно и тепло в коконе из шерстяного пледа, куда она укуталась с головой. Кошмар отступал, и сквозь сон ей еще слышались крики, и шум сражения, и пронзающий холод, и густой бас похитителя, что становился все тише и тише…
Как это бывает после дурных снов, Белла встряхнулась, сделала глубокий вдох и с облегчением выдохнула остатки кошмара, все больше и больше расслабляясь, и готовясь вновь окунуться в сладкое забытье.
Вдруг Белла услышала чей-то голос. Похоже, он был мужским, и казался таким знакомым и родным, но отчего-то почти забытым.
- Папа? – спросила Белла и еще плотнее укуталась в плед.
- Да, милая, - после недолгой заминки ответил отец.
- Папа, ты знаешь, мне приснился очень страшный сон! Нет, местами он был хорошим, даже приятным, ведь я училась на лекаря, представляешь? Как и мечтала! Жаль, что только во сне… А потом меня похитили. И хорошо, что во сне! – Белла рассмеялась своей шутке, но отец ее не поддержал. Еще бы, разве можно смеяться над похищением людей! – Меня похитили как Магду, только всем говорят, будто она сбежала, или заблудилась в лесу. Но Магда знала лес лучше всех нас! Да и зачем ей бежать, она дочь торговца, а не… папа, я знаю, как это бывает, - сквозь сомкнутые веки вдруг брызнули слезы, и Белла взахлеб разрыдалась.
- Папа? Папа, почему ты молчишь?
- Я здесь, девочка. Все позади, слышишь? – его голос был непривычно мягким. Белла всегда видела отца строгим и бескомпромиссным, но сейчас он вдруг стал таким, каким всегда желала видеть.
Понимающим.
Настоящим.
- Папа, я прожила там несколько лет, во сне? Представляешь? Разве такое может быть?
- Да, дочка. Сон – это всегда маленькая смерть. На одну ночь душа оставляет наше тело и уходит в другие миры. Кто знает, как там течет время? Несколько лет за одну ночь, - тут раздался странный звук, как от удара, и отец осекся.
Откуда ее отец мог знать о других мирах? Он знал все о земледелии и охоте, но никто, за всю его жизнь, так и не смог бы упрекнуть санкеланского фермера как в изучении наук, так и в никому не нужных премудростях.
Почему ее отец, которого он оставила во вчерашнем вечере, этим утром так изменился?
- Папа?
- Я здесь.
- А ведь там, в том мире, - голос девушки снова предательски задрожал, но Белла мужественно проглотила подступивший ком. – Я видела там эльфов. Живых, совсем как мы! Но люди посадили их в клетку, как животных, потому что там, в другом мире, мы вели войну. Смешно, правда? Эльфы просили меня поставить им вур, это что-то вроде погребального обряда. Они живые себя хоронили, кто же так делает?
- Эльфы, - ответил отец откуда-то издалека совсем чужим голосом, жестким, словно он не говорил, а вбивал ей в уши каждое слово. – Вур – это стрела, которая мчится к звездам, чтобы стать звездой. Пленники жаждут свободы превыше всего: пусть так, но они ее получат.
- Звезды холодные, папа. И чужие.
- Я думаю, звезды очень теплые, - ответил отец прежним, понимающим голосом.
- Откуда ты это знаешь? – Белле стало очень страшно. На миг ей показалось, что даже во сне все было легче, чем сейчас.
Закралась предательская мысль – а вдруг? Но плед был таким теплым, он так сильно пах домом, сеном и молоком, что девушка тут же отринула все сомнения.
- Я дома, - просто сказала Белла. Тихо, чтобы отец ее услышал.
Для себя.
- Девочка, посмотри на меня, - приказал отец. Странно, голос был тот же, но тон стал гораздо холоднее.
На целый порядок.
- Нет.
- Пожалуйста, посмотри, - отцовская ладонь легла ей на плечо, тяжелая и твердая, какой она и должна быть.
- Папа, я не могу.
- Ты не должна бояться. То, что было… было во сне, позади.
- Ты обещаешь?
- Да.
Мгновение поколебавшись, девушка открыла глаза и резко сбросила плед с головы.
Реальность свалилась на Беллу так резко, что от неожиданности и испуга она снова едва не потеряла сознание.
Небо уже потемнело, готовое вот-вот впустить ночь в увядающий мир. Рядом, в позе зародыша лежал крупный мужчина, с черными от крови штанами. Он казался очень расслабленным, обмякшим, будто был так пьян, что без сил упал в траву на этой поляне, и мертвецки уснул.
Чуть поодаль, на корточках сидел человек в черно – зеленой одежде, и сочувственно смотрел на Беллу. Его седые волосы были очень странного оттенка, они казались какими-то серыми, даже пепельными, только несколько прядей чернели, похожие на угли в погасшем кострище.
А за человеком, высокий, как башня, стоял эльф. Белла поймала его взгляд, и тут же взвизгнула не то от удивления, не то от ужаса: в двух черных глазах-колодцах горел огонек насмешки над ее маленьким горем, над короткой жизнью, над физической немощью.
Над самой человечностью.
- Эй, эй, посмотри сюда, - шершавая от мозолей ладонь седовласого коснулась ее оголенного плеча. Белла вдруг ощутила холод: кровать под ней внезапно превратилась в мешанину из грязи, воды и крови, уютный плед стал грубым походным плащом, а ночнушка совсем исчезла, обнажив ее тело.
- Не бойся нас, - сказал седовласый, а Белла сжалась еще сильнее. Она не могла ни ответить, ни пошевелиться, только смотрела перед собой, на чернеющий лес.
- Здесь есть женская одежда, - эльф бросил рядом с девушкой открытый тюк, из которого сразу же выпало чье-то платье, похожее сейчас на уродливую тряпку. Посвистывая, эльф пошел в сторону груженой чем-то повозки.
- Одевайся, - скомандовал седовласый и резко встал.
- Что… что с его глазами? – спросила девушка.
- Потом, все потом, - резко ответил человек и отправился вслед за эльфом.
С минуту Белла сидела, прикрывшись плащом. «Нужно собраться с духом, и…», - подумала девушка и свободной рукой приоткрыла мешок.
Все ее вещи оказались на месте, даже плетеная корзинка, в которой она несла кота.
- Пан… - девушка тяжело вздохнула. Мысль о сбежавшем коте, наверняка одиноком и голодном сейчас, и слишком домашнем, чтобы выжить в суровой невендаарской осени, отодвинула прочь ее недавние переживания, отрезвила и словно стянула наползшую на глаза пелену из страха.
Белла залезла под плащ с головой и оделась настолько быстро, насколько это было возможно: тут и там в бока и в спину упирались корешки и кочки, а синее платье наверняка уже было измазано грязью.
- Похоже, она умерла от истощения, - услышала Белла голос седовласого.
- Наша послушница единственная выжившая. Не считая того юнца с луком, конечно, - ответил ему эльф. Беллу снова удивила его манера говорить, словно он чеканил каждое слово, вбивал его молотом в уши собеседника. Пленные эльфы отвечали журчанием лесного ручья, их речь текла, их речь оплетала и завораживала: слова же этого «лесного стрелка» больше подходили солдату, или даже полководцу.
- Эй, - седовласый тронул Беллу за плечо, и она тут же вынырнула из-под своего маленького укрытия. – Готова?
Его голос, как и глаза, был холодным и равнодушным.
«Наверное, страшно быть человеком, который был таким понимающим, а спустя миг превратился в само безразличие», - подумала Белла, и покорно ответила:
- Да.
Лес кололся сухими ветками, швырял в лицо мокрые листья, хватал за ноги цепкими корнями т хлюпающим валежником. Идущие впереди мужчины словно бы не издавали ни звука: как тени, они скользили между могучих стволов, были частью этого леса.
Белле казалось, что сама она издает неимоверное количество шума, но все ее старания быть тише сводили то к трещащим веткам, то к попыткам удержать равновесие после неосторожного шага.
Девушка так и не осмелилась предложить воинам (или кто они там?) сотворить хоть немного магического света: ночь уже вовсю царствовала в лесу, опутала тьмой каждое дерево и ветку, и только над черными кронами робко сопротивлялось темноте серое небо.
Вскоре трое путников вышли к широкому тракту. Белла нахмурилась в попытке понять, где она может находиться, и как далеко ее увезли от Хилерс Крит.
- Его там нет, - прервал ее размышления эльф.
Седовласый недоуменно посмотрел на черноглазого лучника:
- Он что, выбрался?
- Ничего нет. Живого свечения нет. Звуков нет. Запаха… запаха тоже нет.
Лицо седовласого вдруг стало каменным, будто он только что увидел медузу из древних сказок.
- Невозможно.
- Так сходи, проверь, - с иронией в голосе ответил эльф.
- Бранн, - сказал человек, и замолчал.
- Я больше никого там не вижу.
- Бранн, - повторил человек имя эльфа.
- Не стану говорить, что там никого. Понимаешь? – в его голосе Былле послышались нотки тревоги и странная неуверенность, какая бывает, когда входишь ночью в темную комнату и пытаешься вспомнить, с какой стороны на твоем пути возникнет оставленный еще днем стул.
Девушке была не до конца понятна ситуация, но приятного в ней явно было мало. А еще этот лес, через дорогу, он словно смотрел на нее, изучал.
Лес готовился.
Белла вздрогнула.
- Туда нельзя, - быстро сказала девушка, перебив тихо спорящих о чем-то мужчин.
- Ты что-то видела? – спросил седовласый. Белла взглянула на него и вскрикнула: его лицо исказилось, покрылось рябью и затвердело черной иссхошей корой, руки ударили плетью гибких корней, обвили ее туловище, хлестнули по щекам обжигающей болью…
- Эй! Эй! – седовласый бил ее по щекам свободной рукой, перехватив за талию другой.
- Что… что случилось? – перед глазами у Беллы плясали цветные огоньки, а голова жутко кружилась.
- Это у тебя надо спросить, - язвительным тоном ответил эльф. – Часто у тебя бывают такие припадки?
- Такое со мной впервые. Я вам клянусь! Ты, - Белла взглянула на седовласого. Он пристально смотрел на нее, прищурив стального цвета глаза, и девушке снова стало не по себе. – Ты словно стал деревом. Живым, черным. Враждебным, - девушка всхлипнула, готовая расплакаться. – Ты хотел меня убить.
Лицо седовласого вытянулось, словно от удивления. Он рассеянно посмотрел куда-то в сторону, шумно выдохнул и отпустил Беллу так резко, что она едва не упала навзничь.
- Я не верю. Их не было со времен последнего явления Галлеана, - эльф вдруг засуетился, а его вытянутое лицо стало каким-то озлобленным. – Ты представляешь, сколько прошло времени? Представляешь?!
- Она видела.
- Девочка едва не умерла час назад. Она не в себе.
- Она послушница. Значит, у нее может быть этот дар.
- Нет.
- Она провидица смерти, Бранн.
- Нет, - ответил эльф и отвернулся.
- Я правда это видела, - сказала Белла и осеклась. Деревья на той стороне извивались, как щупальца гигантского чудовища, тянулись к спорящим путникам когтистыми ветками.
Лес вздохнул – долго, протяжно.
Лес ожил.
- Галлеан, - выдохнул Бранн.
- Бежим, - соверщенно спокойно сказал седовласый, но никто не сдвинулся с места. Воин посмотрел на Беллу. Его глаза странно блестели, а в самой глубине зрачков ожил какой-то странный, почти безумный, огонек.
- Бежим, бежим, БЕЖИМ! – вдруг заорал он.
И они побежали.
Лес взревел.
Лес провожал бегущую Беллу взглядом болотных огней, подгонял хлещущими по сырым стволам ветками.
Белла вдруг ясно поняла, что это бегство безумно похоже на ту детскую гонку в ночном поле. Только монстр стал настоящим.
Впереди бежал Бранн, Белла же замыкала маленькую колонну. Все трое держались у кромки спокойного леса, куда почему-то не забегал никто из мужчин. Девушка решила довериться их чутью, или опыту: по крайней мере, так она была не одна.
Седовласый то оглядывался на девушку, то всматривался в черную гущу ожившей чащобы. Отчего-то у Беллы не было страха перед непонятной опасностью, зато проснулось что-то животное, древнее, ранее незнакомое; это новое чувство заставляло бежать вперед, ощущать под ногами твердую землю, видеть мир так четко и ясно, что ни одна мелочь не могла ускользнуть от ее внимания.
Эльф вдруг остановился и резко отпрыгнул назад. Белла по инерции сделала несколько шагов и тут же упала на землю и закричала от боли, охватившей лодыжку. Кто-то тащил ее, крепко схватив за ногу, прямо в черную пасть живого леса.
«Почти как тогда, в поле. Почти как дома», - эта мысль казалась невероятно спокойной в кошмарной борьбе, в попытках вцепиться в истоптанный и твердый, как камень, тракт изодранными пальцами.
Боль отступила также быстро, как и пришла.
- Не давай ему крови, Бранн, не давай крови! – услышала девушка голос седовласого и обернулась. Воин стоял позади, сжимая в руке оголенный клинок. У его ног подергивался гибкий корень, уже разрубленный, похожий на огромного червя. Белла освободила ногу: остатки корня были теплыми, они будто пульсировали, теряя последние силы.
- Что это такое? – закричала девушка, но мужчины сосредоточенно вглядывались вглубь леса, и, похоже, не собирались отвечать.
- Стрела теурга. Давай! – крикнул эльфу седовласый.
Бранн молча достал из колчана стрелу, приложил к губам – и та вспыхнула красным, ярко осветив все вокруг.
И Белла увидела.
Там, за деревьями, было нечто огромное. Нечто черное, бесформенное, угрожавшее своим существованием самой жизни.
Белла ощутила его взгляд, тяжелый, пронзающий, хищный.
Такой ужас девушка ощущала впервые в жизни: он был первозданным и древним, как сам мир, как и чудовище, оживившее лес.
Белла хотела закричать, но из горла со свистом вырвался лишь воздух.
- Давай, давай! – кричал седовласый эльфу, и тот выстрелил.
Стрела погасла, едва пересекла деревья у самой кромки леса. В этот же миг само пространство вокруг беглецов взревело, закричало сотнями голосов.
На месте, где стоял эльф, теперь была тьма. Чернее ночи, она тихо колебалась под порывами ветра.
Седовласый удивленно смотрел на тьму. Мгновение спустя его лицо исказила страшная гримаса.
- Нет! Отпусти! – закричал он, но Нечто не собиралось отпускать свою добычу.
- Люмен артифициале! – крикнула Белла, и над ее ладонью вспыхнуло маленькое солнце.
- Дура! Нет! – крикнул ей седовласый, но было поздно.
Пространство снова закричало: девушка услышала стон, очень долгий и болезненный, а потом стало темно и тихо.
Белла плыла во тьме. Больше не было опоры, верха и низа. Больше не было Беллы, не было ее тела: взгляд сновал, шарил по всем уголкам нового пространства, но находил лишь новую темноту.
Мир исчез, сменившись вечностью.
- Люмен… - шепнула Белла откуда-то из глубины своего сердца, и слово эхом разнелось вокруг. – Люмен…
В глаза ударил яркий свет. Белла была ветром, несущимся сквозь бесконечные зеленые холмы. Белла была птицей, зверем, тысячелетним кленом. Она была гусеницей, ползущим по стеблю неведомого растения: она скоро станет бабочкой, скорее уснуть…
Белла была собой. Она стояла рядом с широкоплечим мужчиной. Его огромные ветвистые рога, так похожие на оленьи, бросали на землю узорчатую тень, и девушка невольно залюбовалась ее затейливыми переплетениями.
- Он был духом этих мест. Здесь он был божеством. Ему не нужно было преклонение, а его храмом была сама природа: впрочем, он и есть природа. Без него эти холмы почернеют, а леса опустеют. Как жаль! Он был здесь с начала времен. Как жаль, - сказал рогатый человек.
- Что я здесь делаю? – спросила Белла. – И что со мной произошло?
- Я хотел, чтобы ты поняла его. Почувствовала ту жизнь, которой он лишился. Кто-то умертвил саму здешнюю природу, и привел ее в наш мир в форме монстра. Он не понимает, что он такое, ему страшно и холодно, - голос незнакомца был тихим и каким-то грустным, он был похож не то на шелест листвы, не то шум дождя. – Смотри.
Мир вокруг исчез, сменившись выжженной пустыней. С неба жарило беспощадное солнце, а песок под ногами обжигал даже сквозь подошву сапог.
- Вот, что они сделали с ним, - сказал рогатый и обвел рукой мертвые дюны.
- Кто ты?
Незнакомец впервые посмотрел на Беллу. Его широкое, некрасивое лицо было серьезно, но зеленые глаза почему-то улыбались.
- Я знал тебя, очень давно. Ты никогда не вспомнишь, мой друг, - рогатый положил на плечо Беллы тяжелую ладонь. – Твоя сила теперь с тобой. Мы вернемся. Иди.
И Белла вспыхнула солнцем, таким же, какое горело на ее ладони. Она услышала визг монстра и засияла еще ярче, еще сильнее. Она смахнула, как пыль, тьму с эльфа, она согрела своим сиянием седовласого, который секунду назад потерял все.
Чудовище стало совсем неопасным: повизгивая, оно бежало в ночь, забивалось в самые дальние уголки темноты.
Белла открыла глаза. Эльф и воин стояли рядом, раскрыв рты: девушка еще никогда не видела столь удивленных лиц.
- Как? – только и спросил эльф.
Колени Беллы подкосились, и она со стоном уселась прямо на дорогу.
Только сейчас девушка поняла, насколько сильно она устала.

• Просмотров: 2102
• Добавил: tursieg
• Рейтинг:
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5