Под вечными небесами идет война рода людского и его темного отражения - Легионов Проклятых, не ослабевая ни на поле брани, ни под сводами церквей в борьбе за души. Что выберет человек, познавший несовершенство своего мира и обративший его изъяны к своему возвеличиванию, перед лицом врага?

Данное произведение основано на сюжете, персонажах и игровой механике серии видеоигр "Disciples", принадлежащей Strategy First Inc., компании Акелла и прочим, имеющим права на её использование. Автор не выносит из данного произведения никакой финансовой выгоды и не намеревается нарушать ничьих авторских прав или прав на торговую марку.

Часть 1.

Пламенеющие вихри несли его ввысь, и жар, укутывая его, оставлял неожиданно приятную боль, наполнял силой крылья. Навстречу неслись потоки расплавленной магмы – бесконечной высоты столпы живого огня, стекавшие вниз, в ревущие глубины. С грохотом рушились базальтовые глыбы, и далеко наверху разверзлось окно в небо.
Обсидиановый меч наливал тяжестью ладонь. Вокруг мелькали тени – контуры жутких, но прекрасных в своей мощи созданий, и издаваемый тысячью глоток крик перекрывал рев земной стихии. Они верно служат ему и готовы повиноваться – он знал это. Сегодня он выведет девять когорт наверх, под лучи солнца. Туда, откуда он спустился в бездны совсем недавно.
Недавно, однако силе его и власти уже могут позавидовать иные из коренных обитателей нижнего мира, помнящих события давностью в шесть тысяч лет. Немногим из них дано столь же возвыситься за столь малый срок…
Будущее звало и манило к себе. Однажды он вернется вниз, во главе уже не девяти, но сотен когорт. Спускаясь ниже и ниже, пекло за пеклом, он достигнет самого дна… И встретится с его повелителем один на один. Утер, Астерот и великие бунтари давних времен, от которых не сохранилось даже имени, уже бросали ему вызов – в финале их ждали лишь поражение и гибель. Но он верит в себя и не повторит их ошибок. Не имеет права.
Имена забыты, подумалось ему. А помнит ли он свое имя – имя в том мире, который он сегодня предаст огню? «Как же меня нарекли там?..»

На дне медвежьей ямы воздух словно давил непосильной тяжестью. Редкие хлопья пепла неспешно оседали на песке, усыпавшем плиты. Выложенные шершавым гранитом стены помнили на своем веку жестокие зрелища: травли приговоренных к смерти преступников, битвы матерых зверобоев с разъяренными хозяевами лесов. Но сейчас камни не обагряла кровь. Оскаленные волчьи морды с барельефов, украшавших стены, лицезрели узника, оставленного наедине с его позором.
Черти бы унесли старого графа Ульриха, в отчаянии твердил в мыслях Лотар. Его сиятельный прадед, отошедший в мир иной много лет назад, по-своему заботился о своем родовом гнезде, и яму во внутреннем дворе замка Фюрстенбергов по его приказанию обустроили на совесть: пока зрители наблюдали за кровопролитием, выбраться из нее без помощи извне не мог ни зверь, ни человек. Могло ли покойному графу прийти на ум, что сооруженный в годы его власти каменный мешок спустя столетие вместит его потомка? Лотар не верил в силу своих проклятий, и оставалось уповать лишь на справедливость высшего суда: старый Ульрих наверняка и по сей день искупает в пекле свои деяния – милосердием усопший при жизни не отличался.
И все же, нет для дворянина участи постыднее, чем умирать в собственной медвежьей яме, рассудил Лотар. Быть может, его негодование ощутит сам владыка Девяти Адов, и за свой недальновидный поступок прадед, бывший ныне в его власти, получит сегодня на дюжину ударов кнутом больше.
В очередной раз узник поднял голову и посмотрел наверх. Полог неба закрывали теснившие его стены, и со дна ямы виднелась лишь обрушенная вершина бастиона. Закат окрасил облака в красноватые оттенки – или то не закат, но отблеск единого пожара, охватившего Остенвальд? Близился к исходу второй день узничества, и о событиях снаружи оставалось лишь догадываться. Одно Лотар знал точно: завоеватели несли с собой огонь. Обжигающий огонь недр.
Свет неба на мгновение перечеркнула тень, и Лотар увидел… Он спускался к нему вниз. Исходивший от него жар ощущался издали, и раскаленный воздух дрожал маревом при каждом взмахе огромных крыльев. Миг спустя он уже возвышался напротив, паря, но не касаясь дна.
Его враг.
Лотар затаил дыхание, ожидая худшего. Враг, замерев в воздухе, не спешил действовать.
- А, пришел по мою душу, демон, - с трудом проговорил бывший граф. – Так действуй же быстрее…
Он не сомневался: над ним стояло то адское отродье, что повергло его в последнем бою. Герцог ада, возглавивший внезапное вторжение в его земли. Жесткая багровая плоть, причудливо сплетенная с черным панцирем. Огненные зрачки в темных прорезях глазниц. Пылающий иззубренный меч, склоненный, но готовый к удару.
Лотару казалось, что демон неясным образом знаком ему по событию далекого прошлого – быть может, поры отрочества. Но вспомнить эту, без сомнения, памятную встречу узник не мог: прежде Легионы Проклятых никогда не грозили его графству. Другое, свежее воспоминание ожило в его памяти: отгремевшая три дня назад битва за Остенвальд…

- За мной, быстро! – рявкнул граф на выходящих следом за ним гвардейцев.
Исчадия уже проломили окованные железом ворота и готовились хлынуть в пределы замка, однако стрелы и камни, летевшие со стен, отбросили их – как видно, лишь ненадолго. Во дворе металась челядь, испуганно ржали лошади, но за шлейфами дыма Лотар видел их смутно. Шлем почти не заглушал несмолкаемый шум по эту сторону крепостных стен и звуки битвы за ними.
Граф поправил забрало, украшенное серебряной эмблемой с Мертвой головой. Как доносили ему в свое время из столицы, иные ретивые инквизиторы усматривали в древнем родовом знаке Фюрстенбергов знак ереси, уличавший остенвальдских правителей в поклонении Мортис. В тот день граф изрядно повеселился – последнего инквизитора, неосторожно объявившегося в пределах графских владений еще до рождения Лотара, вернули в Империю по частям.
- Разберите, что осталось от ворот, - на бегу приказал он латникам и ополченцам, - соорудите завал на их месте… хоть какой-то! Тащите мешки, бочки из погребов, валите все сюда! - Быстрым шагом Фюрстенберг и его гвардейцы прошли к воротам.
- Куда вы, граф? – крикнул один из присяжных рыцарей. Шлем уже слетел с него, и лоб пересекала грязно-серая повязка, набухшая от крови.
- На вылазку! Нужно собрать всех наших, кто еще там остался… Уведем их в замок.
- Но так мало… У вас не хватит людей, герр! Я только что оттуда, и там…
- Так пойдешь со мной! – прорычал Лотар. – Или думал отсидеться?!
Гвардейцы, к его удовольствию, молчали и сомнений не выражали. Закованные в вороненые кастенбрусты и вооруженные двуручными мечами, они шествовали за графом в пешем строю. Имперские рыцари могут гордиться своими вышколенными боевыми конями, укрытыми гравированной броней и нарядными попонами, но в сумрачных лесах и на каменистых холмах Остенвальда лошади ломают ноги прежде, чем добираются до противника. К несчастью, сегодня графскую резиденцию штурмовал совсем иной враг.
О том, что дела его спешно собранного войска плохи, Лотар догадывался – полки застигли врасплох в походной колонне у самых врат его твердыни, когда авангард уже вступал под защиту стен. Но, лишь покинув пределы крепости, граф смог осознать, какое бедствие его постигло. Словно горячее багровое море захлестнуло склоны холма, на котором еще держался замок Фюрстенбергов, и поднималось выше с каждой волной. Солдаты графа, давно растеряв строй, рассеялись в крохотные отсеченные друг от друга отряды, и накатывавшие на них адские центурии поглощали последние островки сопротивления.
- А… чтоб вас! – только и смог сказать Лотар.
И в эту минуту он разглядел полководца демонов. Всего в тридцати шагах от отряда графа, ниже по склону, свирепый герцог рубил обезумевших от страха копейщиков.
- Делать нечего – пробьемся к нему! – приказал граф. – Твари разбегутся, если увидят голову своего вожака! – В своих словах Фюрстенберг был не слишком уверен, но иного способа воодушевить бойцов не оставалось.
Гвардейцы сомкнули ряды. Раненый присяжный рыцарь, поневоле вынужденный идти с ними, явно надеялся идти на самом краю их построения, но воины графа молча оттеснили его ближе к центру. Теперь не сбежит, с одобрением подметил Лотар. Не малодушие вассала волновало его теперь – между ним и грозным демоном стояли десятки одержимых.
Бездумное мясо Легионов, с ненавистью буравил их взглядом граф. Недавние простолюдины – среди них, как он догадывался, и его крестьяне – посредством темных ритуалов преобразованные в низших слуг Бетрезена. Демоны, не питая к ним жалости, бросали их в прорывы и на штурмы. Ангельское вмешательство спасало души праведников, подвергнутых одержимости, но менее достойных ждала гибель самой их сущности, поглощение ее вселённым демоном.
Но метафизика занимала Лотара не столь серьезно, как готовность врагов к бою. Владели мечом они немногим лучше, чем при жизни, будучи мирными селянами, однако не ведали страха и совершенно лишились чувствительности к боли. Одержимый бьется, пока не истечет кровью или не лишится головы.
Цвайхандер в руках графа разил без промаха, и одержимые, не пытаясь защищаться, падали под его ударами. Гвардейцы-спутники знали военное ремесло немногим хуже него, не пропуская ни один удар.
Герцог возник над ними внезапно. Первым же взмахом меча он сразил раненого рыцаря – тот не успел даже выкрикнуть «сдаюсь!» - и вслед за тем бойцы из графской свиты попытались взять его в кольцо. Изверг раскидал их, словно тряпичных кукол, и уцелевших быстро связали боем подоспевшие приспешники демона.
Теперь они стояли лицом к лицу, земной граф и адский герцог, посреди груд мертвых тел.
- Я спешил к тебе, демон, - проронил Лотар. – Теперь проверим, каков ты есть.
Герцог зарычал… и дальнейшее представлялось теперь Лотару хаосом, мельканием образов. Сталь сходилась с обсидианом, жуткие удары парировались и уводились в сторону, соперники то отступали, то перехватывали инициативу друг у друга.
Огненный жгут внезапно хлестнул откуда-то с левой стороны, и Лотар заметил его краем глаза слишком поздно. Жар наполнил его легкие… и воспоминание прервалось.

- Чего ты ждешь? – угрюмо бросил врагу Лотар. – Подними меч и руби. Или мне маяться еще два дня?
Герцог не намеревался прояснить положение смертного ответом. Пытка неизвестностью – или абсурдной надеждой, решил узник.
- Боишься безоружного? – разумнее было промолчать, но остановиться он уже не мог. – Или марать об меня руки брезгливо?
- Лотар фон Фюрстенберг, - неожиданно раздался хриплый, рычащий бас. – Я пришел не за твоей жизнью.
Да, ложная надежда. Чем сильнее ей поддается обреченный – тем болезненнее ждущая его жуткая правда. Лотар изобразил равнодушие.
- Не за ней. А за чем же?
- Постарайся понять.
- Откуда мне знать, чего вы хотите, - буркнул Лотар. – Может, собираетесь уморить меня голодом здесь. Или спустить в яму адскую гончую… а то и кого похуже, места всем хватит. А может, просто забыли обо мне и только что вспомнили…
- Не разочаровывай меня, смертный, не будь глупее, чем ты есть на деле.
Демон приблизился, но Лотар остался на месте, поборов желание попятиться прочь.
- Твоя смерть мне сейчас не нужна. Будь ты слаб – ты не пережил бы боя со мной. Будь ты трус – отдал бы тебя Фулгримму с его бесятами, - Лотар не знал, о ком говорит проклятый, но тон заставил его вздрогнуть. – Наконец, не будь у тебя воли к жизни – я бы не застал тебя сегодня в яме. За три дня, отведенные тебе, другой бы уже выискал способ не дожить до этого вечера.
- Что бы это значило?..
Демон отвел глаза.
- Случалось ли тебе, смертный, сходиться с сильным врагом в бою? В прежние времена, до меня?
Вопрос сбил узника с толку.
- Да, случалось. Но зачем тебе?..
- Рассказывай, - прервал его герцог.
Лотар едва заметно пожал плечами.
- Твоя воля. – Он поерзал на камнях, пытаясь устроиться поудобнее. – Пять лет назад это было… К нам в Остенвальд заявился Сигерик из Севендасков, один из клановых конунгов. Не один, понятно – с дружиной. Когда остроухие порешили горную королеву, бородатые карлики словно с цепи сорвались. Самые ушлые из них, вроде этого Сигерика, под шумок ушли из гор в Империю. Пограбить да пожечь… Вот и занесло Сигерика в мое графство. Долго мы за ним гнались, настигли на севере, у Граудорфа… Славный был бой, - свергнутый граф ухмыльнулься.
- Целый час бился с этим конунгом один на один. Упорный коротышка… Отсек я под конец ему левую руку, по самый локоть, но податливее он не стал – пришлось укоротить и вторую. Помню, он не просил пощады, даже когда его связанного подтащили к яме и сбросили сюда к медведю. Туда, где ты стоишь.
Намек извергу не понравился.
- Поосторожнее. Ты не в том положении, что дает право насмехаться.
Насмехаться? Что ты можешь знать о насмешках, демон? Когда битва проиграна, а сил не остается даже на то, чтобы впасть в отчаяние, смертному дано лишь посмеяться над собой и жестокими богами. Терять уже нечего, и ухудшить его положение неосмотрительная дерзость не в состоянии. Но вслух этого Лотар говорить не стал, как и просить извинения.
- Я рассказал тебе, так что же дальше?
- А теперь вспомни, - пророкотал демон, - пришлось ли тебе… по-своему уважать такого врага?
Узник задумался.
- Наверное… - не без сомнения сказал он. В те дни ему не приходилось особо размышлять над этим: разум застила злость из-за принадлежащих ему земель, что спалил и опустошил чертов гном. И все же, возвращаясь сегодня к тем событиям, он не мог не воздать должное несгибаемому Сигерику.
- Между вами и карликами немало общего. Между вами и нами – пропасть и вечная вражда. И все же… все же ты вызвал мое любопытство.
- В каком же смысле?
- Как сильный и достойный враг.
Лотар изрядно удивился такому обороту, но, прежде чем его победитель продолжил речь, образ прошлого вернулся к нему. Он, совсем еще юный, стоял в ярких лучах, преломленных разноцветным стеклом витражей в стрельчатых окнах, и дивился чудесам вокруг. С высоких сводов на него взирали ангельские лики, преисполненные столь неземной суровости, что он страшился смотреть им в глаза. Более всего манила и вместе с тем отталкивала другая роспись – громадная фреска на стене вровень с ним, запечатлевшая огненное подземное царство. По слухам, сотворившего ее мастера Франциска откровения Ада терзали в сновидениях, и через то его мрачные шедевры обладали столь мощным воздействием на умы. Владыка преисподней высился среди дьявольских слуг, и в их рядах молодого графского наследника привлекло исчадие, ведущее сонмы своих меньших братьев, грозный Великий Герцог Шестого Ада. Еретики-культисты зовут его Богом Войны и, жертвуя ему свою кровь, молят о победе и даровании отваги, ставя его имя подле Бетрезена, рассказывал ему священник.
- Не может быть, - прошептал Лотар. – Абаддон…

- Не могу только понять, - сказал он, отойдя от потрясения, - почему ты не заявился ко мне во всем блеске, как подобает хозяину шестого пекла. Не могли же, право, церковные искусники льстить тебе…
- Отвечу, если тебе будет легче откровенно говорить со мной. Мой повелитель… возложил на меня особое поручение в Невендааре, и выполнить его в прежнем воплощении невозможно. Если ради того должно пожертвовать властью в Аду и силой в этом мире, - значит, на то его воля.
Внезапная догадка поразила Лотара настолько, что он не смог ее утаить.
- Другими словами, ты в опале. Место Бога Войны занял кто-то иной, Бетрезен ничего на тебя не возлагал, а просто прогнал с трона и разжаловал в герцоги… Уж не знаю, за что – может, за измену?
Услышав об «измене», Абаддон смерил узника взглядом столь недобрым, что Лотар пожалел о своей смелости. Он надеялся, что, если ему известна слабость врага, он сможет как-то повлиять на свою судьбу, но теперь достаточно было вспышки гнева герцога – и его не спасет ничто.
- Мне стоило бы вырвать твой язык за это. Еще одна дерзость станет последней, - пообещал демон. – Знай только, что предателей, даже высших иерархов, владыка наш Бетрезен обращает в беспомощных бесов и ввергает в вечный огонь.
Установилось молчание.
- Для вас, людей, - продолжил Абаддон, - опала видится карой за совершенный грех. Но не вы ли придумали универсальную фразу – «пути Всевышнего непостижимы», оправдывая жестокое безразличие своего бога? Наш бог не равнодушен, как Всевышний - он непредсказуем, словно огонь, постичь его замыслы зачастую не дано даже нам, верным его слугам. Да, мои бывшие слуги радовались падению и полагали, что мне воздалось по заслугам, но на мне нет – слышишь?! – нет вины перед господином.
Лотар всем видом выражал доверие.
- Так может быть, задумано им, что за падением последует небывалый мой взлет, и лишения оттенят триумф. Или господину угодно испытать мою верность. Или он желает оставить меня наедине с самим собой и позволить нечто осмыслить. Одно очевидно: сомнение во владыке преступно. Мое бытие лишится смысла не в его немилости, но в отпадении от него.
Какие жалкие самооправдания, едва не вырвалось у Лотара. И перед кем – перед пленником. Демонам опасно выдавать свои мысли собратьям, даже самым преданным сторонникам – те могут с легкостью обратить неосторожно брошенные слова против своих хозяев. Быть может, поэтому Абаддон неожиданно откровенен со смертным.
- Так или иначе, - продолжил тот, - время, отведенное мне в Невендааре, тратится с пользой. Прежде, в своем могуществе, я раздавил бы тебя, не заметив, но Бетрезен уравнял наши силы. В тебе я нашел опасного врага, не принимающего поражение. Такого соперника следует не только уважать, но и понимать. А познание этого мира, созданного отцом нашим Бетрезеном…
- Бетрезеном? – встрепенулся пленник. – Но это же стародавняя ересь схизматиков, инфернитов…
- Это не ересь. Это истина, которую вы, люди, принять не желаете. Что закономерно – с этой истиной неудобно жить; из нее следует, что все вы живете в долг. И этот долг нам предначертано забрать. Ваша Церковь объявила это знание еретическим…
- Хорошо, хорошо, - без сопротивления отступил Лотар. – Признаться, я не силен в богословских штудиях…
- О том, что отец у нас единый, мы никогда не забываем. И это еще одна причина, по которой я снизошел до тебя: между нами есть нечто общее, кое мне нужно постичь...

• Категория: Проза
• Просмотров: 2566
• Добавил: BAURIS
• Рейтинг:
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5